В 1910 году Наталия Гончарова решилась на смелый шаг: представила работу «Натурщица на синем фоне». Обнаженная натура смутила консервативную общественность настолько, что выставку закрыли. Пресса осудила Гончарову за «отвратительную развратность». Через сто лет ее картины стали предметом интереса коллекционеров, инвестирующих в искусство: ставки на аукционах начали стремительно расти. Рассказываем об их визуальном языке и жизненном опыте художницы.

Наталия Гончарова “Мытье холста” (1910), собрание ГТГ

Детство

Наталья Гончарова родилась в городе Нагаево Тульской области в благородной семье. Ее отец, Сергей Гончаров, работал архитектором и был потомком Александра Сергеевича Пушкина. Наталию была назвали в честь жены поэта. Мать Гончаровой, Екатерина Ильична Беляева родилась в семье музыкантов и известных музыкальных покровителей. В молодости Наталия жила в большом поместье своей бабушки за городом, это дало ей возможность полюбить деревенскую жизнь и природу. Няня часто водила ее в церковь, что привило ей духовность. Но несмотря на их благородное происхождение и значительные земельные владения, семья испытывала финансовые затруднения. В 1892 году, когда Гончаровой было десять лет, ее отец перевез семью в Москву в поисках новых возможностей заработка.

Наталия Гончарова “Натурщица на синем фоне” (1910)

Образование и ранняя практика

В 1901 году Гончарова поступила в Московский институт живописи, ваяния и зодчества по специальности скульптура. Учась у Павла Трубецкого, скульптора, находившегося под влиянием импрессионистов и, в частности, творчества Огюста Родена, она получила серебряную медаль за свою работу в 1903 году. Наталия познакомилась и полюбила Михаила Ларионова, однокурсника-художника, и начала учиться живописи с его поддержкой.

Наталия Гончарова “Соляные столпы” (1908)

Вокруг Гончаровой и Ларионова выросло живое и молодое художественное сообщество, в которое вошел Сергей Дягилев, искусствовед и меценат, основавший периодическое издание и художественное движение «Мир искусства». Публикации Дягилева воплощали эстетику авангарда того времени, он делал упор на творческую индивидуальность и интерес к модерну.

Дягилев собирал художников, музыкантов, режиссеров и танцоров для крупных выставок русского искусства, театральных фестивалей, которые устраивал в Париже и других городах Европы. Когда Гончарова и Ларионов представили работы в 1906 году на выставке «Мир искусства», Дягилев пригласил их на свой «Осенний салон» 1906 года в Париже. Так он положил начало профессиональным отношениям с обоими художниками, которые продлились всю жизнь.

Наталия Гончарова «Бог (десса) плодородия» (1909 – 1910)

Потом картины Гончарова были представлены на выставке «Золотое руно» 1908 года, там она познакомилась с живописью Поля Гогена, Анри Матисса, Поля Сезанна, Анри де Тулуз-Лотрека. Под влиянием французских художников она воодушевилась в своем стремлении объединить русские мотивы с техникой французов. Гончарова утверждала, что на ее профессиональное развитие больше всего повлияли французские современники. Но несмотря на стремительный успех, ее формальное обучение подошло к концу в 1909 году. Гончарова была исключена из Московского института за неуплату за обучение.

Профессиональное становление

В 1910 году Гончарова стала одним из основателей «Бубнового валета», первой в Москве выставочной группы русских художников-авангардистов. Большинство участников были исключены из консервативного Московского института живописи. В том же году состоялась первая персональная выставка Гончаровой, включавшая двадцать картин, которую пресса осудила за «отвратительную развратность». Полиция конфисковала две работы с обнаженной работой и картину «Бог (десса) плодородия». Гончарову судили за порнографию, но оправдали. В 1911 году она также начала выставляться с базирующимся в Германии международным коллективом Der Blaue Reiter, группой, известной тем, что слила духовность со свободой выражения.

Наталия Гончарова “Пустота” (1914), собрание ГТГ

Группа «Бубновый валет» распалась из-за конфликта между сторонниками западного искусства и сторонниками русской тематики, в том числе Гончаровой и Ларионовым. Для продвижения русской тематики пара создала новый творческий коллектив под названием «Ослиный хвост», в который вошли Марк Шагал и Казимир Малевич. Движимая огромной личной энергией и трудовой этикой, связанной с ее уважением к сельскому труду, Гончарова включила пятьдесят картин в групповую выставку 1912 года. Как писала впоследствии известная поэтесса Марина Цветаева: «У нее мужество игуменьи. Прямота черт и взглядов… Такова Гончарова с ее современностью, ее новаторством, ее успехом, ее славой, ее модой… Итог? Одним словом: талант и трудолюбие».

Наталия Гончарова “Евангелисты” (1911), собрание ГРМ

Глубокая духовность привела Гончарову к написанию икон, вдохновленных канонами Православной церкви. Она следовала традиционным иконописным практикам молитвы и поста, говорила: «Другие спорят — и спорят со мной, — что я не имею права писать иконы. Я достаточно твердо верю в Господа. Кто знает, кто верит и как? Я учусь поститься». Сохранилась цитата из ее письма другу: «Разве Господь не позволит мне нарисовать это?»

Религиозные образы Гончаровой вызвали дальнейшие споры. После выставки «Ослиный хвост» 1912 года церковь осудила как ее работу, так и ее этическое переосмысление; Гончарова подверглась осуждению за обращение к религиозным темам. А еще она была названа неоднозначной фигурой за то, что не замужем, но живет с мужчиной. К большому неудовольствию церкви, Гончарова часто носила мужскую одежду и иногда появлялась на публике топлесс с рисунками, нарисованными на груди.

Гончарова и Ларионов любили татуировки и появлялись на публике с раскрашенными телами, таким образом объединяли искусство и повседневную жизнь, делали вызов социальным ожиданиям. Они также читали странные лекции, на которых бросали в аудиторию кувшины с водой. Историк искусства Джон Боулт писал, что «в личных отношениях и поведении Гончарова пользовалась эдакой “лицензией”, выдававшейся только актрисам и цыганам, и возможно, именно из-за этой сомнительной социальной репутации, а не из-за каких-либо очевидных инсинуаций в картинах, говорили, что она перешла «грань приличия».

Наталия Гончарова “Распятие”

В 1912 году неиссякаемый интерес к новым художественным стилям побудил пару присоединиться к «Гилее», литературной группе русских футуристов, которая развивалась независимо от итальянского футуризма, но делала упор на тот же литературный эксперимент. Вскоре после этого пара разработала концепцию лучизма, написав «Манифест» лучистов и футуристов в 1913 году. Гончарова и Ларионов описали его как «сумму лучей, исходящих от источника света, которые отражаются от предмета и попадают в поле нашего зрения».

Эксперименты Гончаровой с хендмейдами вызвали реакцию и привлекли к ней значительное внимание. После персональной выставки 1914 года, когда ей было всего 33 года, Гончарова стала, по выражению Дягилева, «самой известной из этих прогрессивных художниц… Молодежь и в Москве, и в Петербурге кланяется ей. Но самое смешное, что что они не просто подражают ей как художнице, они подражают и ее внешности. Это она сделала модным платье-рубашку – черно-белую, голубую и рыжую. Но это еще ничего. Она рисовала цветы на лице. И достаточно скоро и дворянство, и богема начали появляться с лошадьми, домами и слонами на щеках, шеях и лбах. Это не мешает ей быть важным художником».

Наталия Гончарова “Павлин под ярким солнцем”

Поздний период

Несмотря на глубокую любовь к родине, Гончарова и Ларионов в 1914 году переехали в Париж, где Гончарова расширила свою деятельность в театре и прославилась, прежде всего, своей сценографией. Дягилев, основавший знаменитый «Русский балет» в Париже, пригласил ее поработать над своей постановкой «Золотой петушок» по одноименной поэме Пушкина, и она начала путешествовать с труппой по Европе. После революции она с Ларионовым навсегда переехала в Париж. Хотя она горячо желала вернуться в Россию, сталинизм сделал это невозможным, как она сказала: «Я хочу на восток… но я оказалась на Западе, и в своем дневнике написала молитву святому Георгию: «Не позволишь ли ты нам вернуться?»

В 1920-х годах на картины Гончаровой большое влияние оказал ее сценический дизайн, и ее вдохновили путешествия, особенно в Испанию. Так она сказала: «Я люблю Испанию. Мне кажется, что из всех стран, которые я посетил, это единственная где есть какая-то скрытая энергия. Это очень близко к России». Дизайн одежды и дизайн интерьеров также стали заметной частью ее работы. Гончарову пригласили разработать линию модной одежды Мари Каттоли Myrbor, также она проявила себя в роли дизайнера интерьеров различных частных резиденций.

Наталия Гончарова “Весна. Белые испанки”

Смерть Дягилева в 1929 году принесла Гончаровой финансовые трудности. Хотя она продолжала заниматься дизайном, декорациями и иллюстрацией, ей не хватало навыков своего друга как промоутера и покровителя. Она вернулась к более ранним сценическим работам, переработав «Золотого петушка» в 1937 году и «Золушку» в 1938 году. Во время Второй мировой войны она путешествовала и работала над сценографией в балетных постановках в Южной Африке, а после войны жила между Лондоном и Парижем. В 1950-х годах, несмотря на то, что из-за тяжелого артрита приходилось привязывать кисть к руке, она продолжала рисовать и черпала вдохновение в текущих событиях. В середине-конце 1950-х годов Гончарова написала серию под названием «Открытый космос», вдохновленную российской космической программой. В 1951 году Ларионов перенес инсульт. Пара поженилась в 1955 году. Гончарова умерла в 1962 году после продолжительной борьбы с тяжелым ревматоидным артритом, Ларионов пережил ее всего на два года.

Наталия Гончарова “Космос”

Наследие Наталии Гончаровой и ее последователи

Лучистская и футуристская работа Гончаровой оказала влияние на многих ее русских современников, в том числе на Казимира Малевича и Владимира Татлина. В свою очередь, в России зародились два крупных новых направления в искусстве: супрематизм и конструктивизм. Фигуративные сцены, раздробленные Гончаровой и Лариновым на осколки, становились все более абстрактными, и в творчестве Малевича в качестве частных форм распознавались лишь геометрические пространства. Это привело к более широкому распространению волны абстрактных работ в России и Европе; Василий Кандинский, Пит Мондриан и Пауль Клее были среди новаторов, экспериментировавших с цветом и формой, а Гончарова знала и Кандинского, и Клее благодаря участию в Der Blaue Reiter.

В более поздние годы Гончарова была хорошо известна своими сценическими проектами и дизайном костюмов, на которые повлияли «Русские сезоны» Дягилева, оказавших большое влияние на театральные постановки. В XXI веке ее творчество снова поднялось на первый план, и сегодня Гончарова считается одной из самых ярких русских художниц.